Ежов. История `железного` сталинского наркома - Алексей Полянский

Зато Валентин Ковалев в своей книге «Два сталинских наркома» так описывает участие Ежова в революционных событиях:

«Февральскую революцию встретил восторженно… Вместе со всеми громил витрины фешенебельных магазинов на Невском проспекте, кричал на многотысячных митингах на Знаменской площади, бросал камни в сверкающие стекла петроградских дворцов.

Временное правительство пыталось стабилизировать обстановку, ограничить безудержную вакханалию анархии. Но вкусившая вольницы толпа не поддавалась. Среди тех, кто всячески сопротивлялся слабым попыткам новых властей навести порядок и как-то организовать общественную жизнь, был и Николай Ежов. Он твердо знал: его место с теми, кто выступает за продолжение революции, против сонного царства порядка и спокойствия. И молодой рабочий сделал выбор: в мае 1917 года он становится членом партии большевиков.

С этого момента жизнь заурядного парня с городской окраины наполняется новым, доселе неведомым смыслом. Он быстро схватывает азы партийных представлений о классовой борьбе, активно участвует в революционных событиях Октября».

Возможно, рассуждения автора о формировании революционных взглядов Ежова и верны, но в отношении его участия в революционных событиях в Петербурге он ошибается. Даже И. Минц не приписал этого всесильному в то время наркому. Документально известно, что ни в феврале, ни в октябре 1917 года Ежова не было в Петрограде, он проходил военную службу в Витебске.

Правда, Ежов сам иногда запутывает своих будущих биографов, указывая при заполнении анкет противоречивые данные о себе.

Итак, в уже упомянутой нами анкете участника конференции коммунистов Татарии Ежов указывает, что военную службу проходил в Вышнем Волочке (1 год), в Витебске (1 год), в Москве (2 года). Отвечая на вопрос о пребывании за границей, Ежов указал Тильзит (ныне город Советск Калининградской области). Военная служба Ежова в Москве и Вышнем Волочке больше нигде не упоминается, так же как находившийся в то время в Восточной Пруссии Тильзит. Но в Тильзит он действительно мог выезжать во время службы в армии, тем более что тот расположен на самой границе с Литвой.

В том же, 1921 году, заполняя лист по учету кадров, Ежов сделает следующую запись: «До 1917 года работал слесарем на заводе…» (название не указано, возможно, имелись в виду армейские мастерские. — А.П.). О военной службе он ничего не указывает.

В сущности, революционная работа Ежова представляется весьма скромной, и, по всей видимости, никакого активного участия в революции он не принимал. С мая по сентябрь 1917 года в Витебске он отсутствует, и неизвестно, где он находился и чем занимался, а потом работает слесарем в мастерских Витебского железнодорожного узла. В январе 1918 года Ежов снова куда-то уезжает. Но вряд ли выполняет партийные задания, поскольку в сентябре этого же года появляется в деревне Ключино под Вышним Волочком, где устраивается на стекольный завод, принадлежавший раньше В.А. Волотину. Правда, через некоторое время рабочего-большевика изберут членом завкома.

В апреле 1919 года Ежова призвали в Красную Армию, но, наверное, опять же из-за роста послали не на фронт, а на базу радиоформирований, которая создавалась в Саратове. Его сначала зачислили красноармейцем в роту переменного состава и предполагалось, что он закончит краткосрочную школу военных радистов. Но по каким-то причинам Ежову не дали закончить учебу и 1 сентября 1919 года назначили переписчиком (писарем) при комиссаре управления базы, а 18 октября он стал комиссаром школы радистов, где совсем недавно обучался. Это было первой ступенькой в партийной карьере Ежова.

Летом 1919 года в связи с наступлением Колчака базу эвакуировали в Арзамас, а затем в Казань.

Начальником базы был окончивший в свое время Казанский университет бывший подпоручик Углов, а школу возглавлял также бывший подпоручик А.Я. Магнушевский — оба блестящие специалисты в области радиодела. В школе преподавали в основном молодые способные инженеры и студенты старших курсов, не успевшие из-за войны закончить образование. Это был первый опыт общения Ежова с интеллигенцией, что в определенной степени повлияло на его развитие.

На базе и в школе о Ежове сложилось хорошее мнение. Он держался скромно, в работу преподавателей не вмешивался, не скрывая, что ничего не понимает в радиотехнике. Он был на хорошем счету у начальства, и претензий к нему не было, и вдруг…

В начале 1920 года Особый отдел запасной армии, которой подчинялась база, арестовал начальника школы А.Я. Магнушевского и комиссара Н.И. Ежова. Пятого февраля они предстали перед Революционным военным трибуналом. Магнушевского обвинили в том, что он нарушил установленный прием в школу и зачислил туда дезертиров. Ежову вменялось в вину непринятие мер по пресечению незаконных действий начальника школы.

Хотя обвинения были очень серьезными, корысти в действиях Магнушевского и Ежова не просматривалось, поскольку они хотели пополнить школу способными учениками. Поэтому, несмотря на строгость законов военного времени, приговор по их делу не был суров. Трибунал приговорил Магнушевского к двум годам принудительных работ условно с отсрочкой на три месяца. Ежову трибунал объявил строгий выговор с предупреждением, при этом, в отличие от Магнушевского, он остался на занимаемой должности.

Однако эта судимость не повлияла на дальнейшую карьеру Ежова. В апреле 1921 года, когда комиссар управления базы Я.Т. Совцов перешел на другую работу, Ежов был назначен на его место. Был он усердным, исполнительным и очень въедливым и дотошным человеком. К тому же пролетарское происхождение и дореволюционный партстаж открывали перед ним безграничные возможности.

Он проявлял большую инициативу в работе не только на базе, но и в Татарском обкоме РКП(б)3 и вскоре стал заместителем заведующего его агитационно-пропагандистского отдела по совместительству. Его избрали делегатом Второго съезда Советов ТатАССР и третьей областной партийной конференции. Перед ним открылись перспективы партийного роста, и он решил демобилизоваться из армии. Оставив должность комиссара управления 2-й Казанской базы радиотелеграфных формирований, в сентябре 1921 года он уехал в Москву.

Здесь в его биографии появляется еще одно белое пятно в связи с его шестимесячным пребыванием в Москве. Некоторые исследователи считают, что все это время он ждал нового назначения. Но тогда при остром дефиците руководящих партийных работников таких проволочек с их назначением не было. Подобные дела решались за несколько дней, а не за полгода. Что же все это время мог делать Ежов?

Некоторые сведения о Ежове обнаружились в приложении к книге Б.И. Николаевского «Биография Маленкова и история Компартии СССР», в котором, в частности, говорится: «Много позднее, в период кровавой ежовщины 1936–1938 годов, в советской печати промелькнуло сообщение, что операциями, жертвой которых пал Энвер (один из главарей басмачества. — А.П.), руководил будущий «железный нарком» Ежов, выходивший там на большую дорогу своей партийно-чекистской карьеры. Если это сообщение верно, то больше чем вероятно, что начало личного знакомства Ежова с Маленковым относится еще к тем знакомым временам».